Мозя стояла у пешеходного перехода , управляемого старым покосившимся и ржавым светофором с выбитым красным светом.
Стоял солнечный день, пешеходы сновали туда сюда- Москва, и не обращали на Мозю никакого внимания. В душе она была благодарна этому, так как душа давно запала на легендарную Шамбалу, покрытую дымкой таинственности и недоступности , где как говорили мудрые , каждая душа обретала свой мир и покой.
Но мы уходим из этого мира не ногами, а расположением сердца своего. Инстинктивно Мозя знала об этом, но сердце и разум ее пока находились в неведении, занятые пожирающей мирской суетой, когда человек, взятый в плен ею, не в состоянии очухаться, придти в себя и поразмышлять, куда же все таки стремиться ему, в каком направленьи
Зеленый свет давно загорелся но Мозя продолжала стоять с авоськой, в которой опытный взгляд Алтани определил бы пару лабутенов, изощренно инкрустированных хитрыми узорами суворовских камней.
Ее внимание привлек чувак, одетый с претензией на солиста Бременских музыкантов из старого известного мультика .
Вместо гитары в руках его была балалайка, а в холщовом заплечном потертом мешке угадывались очертания другого музыкального инструмента, предположительно бас-гитары из соседнего музыкального магазина подержанных инструментов.
Он давно не ел. Мозя могла угадать это по задергавшемуся кадыку ,когда чувак увидел аппетитные куриные ножки из сумки проходившей мимо Алтани.
Алтани грубо толкнула Мозю плечом:
--Ну чо уставилась, не видишь зеленый горит? Понаехали тут!
И пошла дальше
Чувак печально и понимающе взглянул в погрустневшие глаза Мози и вдруг она ощутила какое то жжение в носу и глазах, комок подкатил к ее горлу и она вдруг разрыдалась неожиданно и опустошающе, слезы брызнули двумя ручьями из ее глаз,, в которых шаловливо заиграли солнечные зайчики.
Вдобавок она чихнула и открыв глаза, ахнула.
Она стояла в девственно буковом лесу, куда не проникали прямые солнечные лучи, допущенные великим лесом лишь играть его макушками где-то в недоступной выси, куда взгляд Мозиных глаз не мог проникнуть. Да и ничей не мог.
Она от неожиданности схватилась за шершавый прохладный ствол ближайшего могучего древа, чтобы не упасть в темный глубокий овраг,где внизу слышался звонкий серебристый перелив пробегавшего на дне его родника.
Ее сухие потрескавшиеся губы как будто ощутили прохладную волшебную влагу. Она ощутила жажду жизни.
Но звук треснувшей под чьейто тяжелой стопой ветки насторожил ее.
Она выглянула из-за ствола и попыталась разглядеть в игре тьмы и бликов солнечного света незнакомца, силуэт которого появился на прогалине.
Перед ней стоял витязь с перекинутой через плечо тигриной шкурой, в руках его покачивалась огромная неотесанная дубина.
Он, не отрываясь смотрел Мозе прямо в ее прекрасные черные глаза, но взгляд его все равно уходил куда-то ей за спину.
Мозя, не шелохнувшись попыталась определить направлени е его взгляда и от этого глаза ее перекосились. Ей стало дурно.
Вдруг незнакомец резко шагнул вперед и замахнулся на неё дубиной.
Она в тот же миг узнала в нем того бременского музыканта, который шатаясь от голода в сытной Москве, уступил дорогу сварливо каркавшей Что то Алтани, подозрительно оглядевшей его и с возгласом: "А ну прочь, нищеброды! " спрятавшей за спину сумку с аппетитными куриными ножками
Это было как элеткрический разряд между двумя противоположными химическими веществами, как звук удара волны об волнорез- захватывающе, опасно и гипнотически великолепно!
. Он олицетворял собой сына этой величественный девственной матери Природы, такой же дикой, такой же располагающей к покою и такой же опасной в миг Творенья или апокалиптического светопреставления. .
Мозя, не выдержав охвативших ее чувств, почувствовала что заваливается на бок в обмороке на эту зеленую траву, ноги ее подкосились, потаенно она была в ожидании, что лесной витязь подхватит ее своей сильной рукой и накроет ее своей тигриной шкурой, отнесет ее на руках к берегу реки, вечно текущей в направлении снежно белых гор,среди которых высилась одна вершина -Шангрила, где обитали души умиротворенных навечно счастливых людей.
Но незнакомец быстро прошел мимо нее, опуская дубину на бедную голову Мози. Она отдернула голову, пытаясь спастись от неминуемого удара. И вдруг В падении она заметила, что позади нее была стая озлобленно щерившихся волков, готовых растерзать худощавую плоть Мози и обслюнявить и ее лабутены
.
И вот удар дубины витязя первым раздробил череп вожака стаи, а второй удар смел всю стаю в целом.
И вот он взглянул на неё уже прямо ей в глаза, проникая в глубины ее подсознания. Она забылась в глубоком спасительном обмороке, раскинув руки на траве. Божья коровка взобралась ей на нос, ей стало смешно и щекотно. Ей захотелось засмеяться и сказать чтото смешное витязю- сыну Леса.Но она опять провалилась в обморок.
Она проснулась уже на другой стороне улицы, где Алтани гавкалась с каким-то ментом, у которого фуражка была с оторванным козырьком.
Бременский музыкант уже был на той стороне улицы. Он напевал себе что то невразумительное под нос и удалялся с сумкой аппетитных ножек Алтани.
